«За пять суток я присутствовал при отказе от власти двух государей». 13 января исполнилось 140 лет со дня рождения Василия Шульгина — депутата трех созывов Государственной думы Российской империи, идеолога Белого движения, публициста, политика и яркого оратора.
Василий Шульгин — русский общественный и политический деятель, писатель, журналист, поэт. Это именно он принял отречение у императора Николая II. ТАСС поговорил о Василии Шульгине с его секретарем — публицистом, поэтом Николаем Брауном.
«Василию Витальевичу было 87, мне 27, когда состоялось наше знакомство, перешедшее в дружеские отношения. При этом мы подружились семьями, состояли в переписке, встречались, работали над его статьями и подготовкой очередной книги. Отношения продолжились, несмотря на все препятствия того времени, до его ухода на 99-м году жизни», — рассказывает Николай Браун, личный секретарь Шульгина.
«Здесь Шульгин, прилетай»
Шульгин и Браун познакомились в Гаграх осенью 1965 года. К тому времени жизнь Шульгина не раз круто менялась: революция, эмиграция, арест в Югославии, депортация на родину, тюрьма, освобождение и даже участие в документальном фильме «Перед судом истории» Фридриха Эрмлера.
Браун был выпускником Ленинградского института культуры, библиографом, распространял самиздат. Знакомство с Шульгиным было его мечтой. «Мой отец, известный поэт, отдыхал в Гаграх и позвонил мне в Ленинград. Он коротко сказал по телефону: «Здесь Шульгин, прилетай». На следующий день я был в Гаграх. Когда я увидел Шульгина, он был в курортном легком костюме и шляпе. Состоялся диалог, начатый мною, поскольку представить меня было некому. Так мы познакомились», — вспоминает Браун.
Так Николай стал, как он сам выражается, «духовным внуком» Шульгина и его помощником. Тогда Шульгин писал книгу «Годы. Воспоминания члена Государственной Думы».
«У нас на юге были каждодневные встречи, мы работали всерьез. Где-нибудь в тени, за столиком с чашечкой кофе, он диктовал, а я быстро записывал», — рассказывает Браун. Записал он и многие эпизоды из жизни. В следующий осенний сезон 1966 года работа продолжилась.
Шульгин и Дума
В 1907 году Шульгина, 29-летнего журналиста газеты «Киевлянин», избрали депутатом Государственной думы от Волынской губернии. Через некоторое время он прославился как превосходный оратор. При этом он не оставлял увлечение публицистикой: «Он даже подшучивал над собой, что у него графоманическая привычка записывать все то, что в его жизни происходит, хотя времени у него на это занятие почти не оставалось. Он писал по ночам, ему всегда не хватало бумаги, он писал с невероятной скоростью, а его почерк тех десятилетий даже трудно разобрать», — рассказывает Браун.
Уже тогда политические взгляды Шульгина вполне сформировались — он называл себя националистом и правым монархистом, поддерживал Столыпина, считая его надеждой монархии. Впрочем, иногда Шульгин шел против своих соратников из числа консерваторов, как в деле Бейлиса. Это скандальное дело получило международную огласку: еврея Менахема Бейлиса обвинили в ритуальном убийстве студента Киево-Софийского духовного училища. Хотя улик против Бейлиса не было, на его виновности настаивали прокуратура, министр юстиции и многие правые консерваторы.
«Шульгин выступил против этих обвинений, которые были бездоказательны. Как он считал, на такой основе, которая не имеет никаких доказательств и которая носит провальный характер, нельзя строить никаких обвинений», — говорит Браун. Результатом стало дело уже против него самого. Шульгина тогда приговорили к крупному штрафу за «распространение заведомо ложных сведений о должностных лицах».
Еще одной чертой характера, уже тогда проявившейся в Шульгине, стала склонность к мистицизму, в духе которого он истолковал обрушение потолка зала Государственной думы 2 марта 1907 года. «Он думал, это знак, что может рухнуть монархия. И ровно через 10 лет, 2 марта 1917 года, в ходе Февральской революции он вместе с Гучковым отправился к императору, чтобы принять его отречение», — рассказывает Браун.
Крах империи
2 марта 1917 года во время Февральской революции император Николай II, ставший крайне непопулярным на фоне военных поражений и тяжелого положения в стране, отрекся от престола. Документ об отречении приняли представители Государственной думы Гучков и Шульгин. Многие монархисты, по словам Брауна, потом не могли простить этого Шульгину и уже в эмиграции отказывались с ним разговаривать
«Я даже в шутку, когда мы подружились, спросил: «Василий Витальевич, подпись императора [на отречении] была всего лишь карандашом, а у вас что, карандашной резинки не было?» Мы шли тогда вдоль берега притихшего Черного моря. Он помолчал и сказал, это я навсегда запомнил: «Процесс отречения был заранее обдуман не нами, он был предрешен. Но при этом присутствовать должен был хотя бы один монархист. Я ведь опасался, что государя могут убить. И хотел быть щитом… «, здесь я привожу прямую речь Шульгина», — вспоминает Браун.
Шульгин и Гучков, как и многие монархисты, надеялись, что если Николай уйдет и оставит власть сыну, цесаревичу Алексею, при регентстве младшего брата Михаила, то монархию удастся сохранить. Но Николай отрекся не только за себя, но и за сына, передав власть брату Михаилу Александровичу. Тот в свою очередь также отказался от власти.
«Я пять дней не был дома, и за пять суток я присутствовал при отказе от власти двух государей», — передает Браун слова Шульгина о тех событиях.
Гражданская война
В ходе Гражданской войны Шульгин стал одним из идеологов Белого движения. Он активно участвовал в организации белогвардейских Вооруженных сил Юга России. Он жил в Екатеринодаре, затем в Одессе.
Когда большевики заняли Одессу, Шульгин оставался в городе на нелегальном положении и руководил отделением тайной организации белых «Азбука», его едва не арестовали.
«Когда он спасался бегством от чекистов, он решил пройти по карнизу дома и перейти из одного окна в другое. Он вылез, пошел по карнизу, но то окно, в которое он хотел попасть, было слишком высоко, и карниз в этом месте заканчивался. И силы заканчивались тоже. Он помолился и сказал, как ему подсказал внутренний голос: «Дайте руку!» Вдруг из окна, до которого он не мог дотянуться, появилась рука ребенка. Она помогла ему подняться, зацепиться за подоконник. Таким образом, жизнь его была спасена», — закончил Браун.
В эмиграции
Выбравшись из Одессы, Шульгин направился к войскам Врангеля в Крым, а после разгрома белых на полуострове — в эмиграцию, где стал зарабатывать на жизнь публицистикой.
В это время многие бывшие белогвардейцы начинали симпатизировать итальянским фашистам и немецким нацистам. Шульгин заинтересовался Муссолини, но его сразу насторожила деятельность Гитлера. А в конце 30-х годов он написал письмо в германский генеральный штаб, в котором призывал не начинать войну с СССР. «Эта «религия» национал-социализма не подходит для Российской империи», — приводит Браун слова Шульгина.
