В принципе, вполне реально дойти как раз к открытию метро, правда, идти довольно далеко, ноги потом будут гудеть, ну да ничего, настоящие антифашисты не боятся трудностей! Набрав побольше воздуха, Стопарь свистнул, привлекая внимание, и прокричал:
— Идем на Манежку! Только спокойно, никаких погромов, не хулиганим, никого не пиздим! Идем организованно!
Толпа одобрительно загудела, и вскоре колонна афа-бойцов двинулась в путь. Рвать глотки всем уже надоело, поэтому шли тихо, лениво переговариваясь друг с другом и обсуждая проведенное мероприятие. Некоторые время от времени подбегали к ларькам купить пивка и чего-нибудь пожевать и затем догоняли колонну. Пока было все спокойно, ничто не предвещало каких-либо эксцессов. Прохожие уже не шарахались от колонны, а поглядывали на нее с любопытством. Редкие автомобилисты притормаживали, чтобы получше рассмотреть баннеры и флаги, а один даже одобрительно посигналил. Между тем, колонна постепенно приближалась к центру города.
По прикидкам Стопаря идти оставалось еще около полутора часов. Неожиданно из-за угла одного из домов вышли трое молодых кавказцев, которые, увидев колонну, замерли на месте, как вкопанные, растерянно глядя по сторонам, видимо, прикидывая, куда убежать. Потом они повнимательнее присмотрелись к баннерам и, судя по всему, испытали огромное облегчение. Окончательно ситуацию разрядил Мкртыч. Сняв маску, он помахал рукой, призывая парней присоединиться к колонне. Те нерешительно подошли.
— Здорово, парни! – Армянин весело осклабился, — что, испугались нас?
— Ну да, ест немного, — улыбнулся самый коренастый и, судя по всему, самый старший сын гор, — подумали сначала, что вы – скинхеды какие-нибудь, а потом смотрим, плакаты всякие антифашистские. Вы же антифа, да?
— Ну да, они самые. Да, кстати, настоящие скинхеды против фашизма, а те, которые нацисты, — это бонхеды или просто боны.
— Еще вроде есть гей-скины, — подал голос второй кавказец небольшого роста, с усиками.
— Ну да, есть и такие.
— А вы сейчас откуда идете, с митинга какого-нибудь? – поинтересовался третий горец, высокий и чуть сутуловатый.
— Нет, не с митинга, с концерта. Завтра же, то есть сегодня, день рождения Гитлера, вот мы и решили чуток подпортить нацикам праздник: концерт замутили, немножко порисовали граффити, листовок понаклеили, сейчас вот марш проводим антифашистский, хотите, тоже присоединяйтесь. Мы идем на Манежку.
Немного поколебавшись, кавказцы согласились.
— Меня, кстати. Мкртычем зовут, — антифашист протянул руку, и кавказцы по очереди пожали ее, и тоже представились. Старшего звали Мишей, среднего, усатого, — Жорой, а младшего, длинного, — Валерой.
По национальности они были осетинами, а в Москву приехали учиться. По дороге Мкртыч вкратце рассказал братьям о политике партии, точнее, движения, о том, чем живут московские антифа, кто они вообще такие и чего хотят. Осетины явно заинтересовались и внимательно слушали. Встретившись взглядом со Стопарем, Мкртыч победно подмигнул ему: мол, смотри, как надо вербовать соратников. Ответом ему была скептическая ухмылка: посмотрим, как они покажут себя в деле. Миша, тем временем, решил задать очередной вопрос:
— А вы только против русского фашизма боретесь или вообще против любого?
— В принципе против любого, но в основном, конечно, против русского, он самый опасный.
— Ага, то есть вы не поддерживаете ингушских фашистов, которые хотят отнять наши земли и которые захватили вместе с чеченами школу в Беслане?
— Ну, естественно, террористов мы не поддерживаем, ну а насчет земель… Блин, если честно, даже не знаю, кто тут из вас прав, но по-любому надо искать консенсус и решать все мирным путем, есть же много нормальных ингушей.
— Не знаю таких, — отрезал Жора, — ты хоть видел хоть одного нормального ингуша?
— Ну, вообще как-то не доводилось общаться с ингушами, вот пару чеченцев знаю.
— Такое же говно, как и ингуши, — безапелляционно рубанул Валера.
— Не, ну зачем сразу говно-то, а? Не, я не спорю, говно есть везде, но, блин, зачем же о целом народе судить по отдельным мудакам?
— Тебе легко рассуждать… А вот ты отдал бы Карабах азербайджанцам? – не унимался Миша, — или простил бы туркам геноцид армян?
— Ну, насчет Карабаха можно в принципе мирно договориться, там, я не знаю, пополам его, что ли поделить или сделать его независимым государством и чтобы безвизовый режим был и для армян и для азербайджанцев. Вообще у нас в движухе есть азербайджанцы, и ничего, я с ними нормально общаюсь. Так что вот так вот. Ну а геноцид я конечно, прощать не собираюсь, но тут смотри какой момент: это не все турки в нем виноваты, а тогдашние правители Турции.
— Ну, это понятно, что правители виноваты, но там же и обычное быдло участвовало, — упирался Миша.
— А как же! А где его нет, быдла-то? Но это же не весь народ!
Спор продолжался еще добрые полчаса. Мкртычу так и не удалось убедить горячих горцев в том, что ингуши – такие же люди, как и все, однако братья все же признали, что в случае чего готовы объединиться с ингушами и грузинами против русских и, почему-то еврейских фашистов. Удивленный Мкртыч собрался было спросить у парней, чем же им, собственно говоря, не угодили евреи, и кого из них они считают еврейскими фашистами, но не успел: его отвлек звон разбитого стекла – кто-то из молодых анархистов швырнул бутылку из-под «Клинского» в дорогую «буржуйскую» иномарку, разбив заднее стекло. Заверещала сигнализация. А молодые антифа зааплодировали удачному броску.