Марьяна Торочешникова: Судьи Верховного суда России и ряд депутатов Государственной Думы поставили под сомнение справедливость положений закона «О противодействии экстремистской деятельности». По мнению депутатов и правоприменителей, закон содержит формулировки, позволяющие трактовать их весьма расширительно, и это нарушает права граждан. В то время как Верховный суд готовит постановление Пленума, разъясняющее порядок применения отдельных положений закона, депутаты ЛДПР предлагают его вообще аннулировать. Нужно ли менять или отменять закон о противодействии экстремистской деятельности, как бороться с экстремизмом, и вообще, противодействие экстремизму – это насущная необходимость или пугало для несогласных?
Гости в студии Радио Свобода – депутат Госдумы Российской Федерации от ЛДПР Сергей Иванов, адвокат Сергей Беляк и спецкор «Московских новостей» Екатерина Буторина.
Судьи Верховного суда засомневались, правильно ли то, что написано в законе о противодействии экстремизму. Скажите, Сергей, действительно ли сложно было осуществлять защиту в судах в отношении людей, обвиняющихся в экстремистской деятельности?

Сергей Беляк: Да, это так. Потому что закон расплывчат, формулировки неточные, непонятно, что такое «ненависть», что такое «вражда», что такое «социальная группа». Вы знаете, что к социальной группе стали относить милиционеров, или полицию сейчас, а она защищена отдельным законом.
Масса примеров. Поэтому, конечно, поправки в этот закон, разъяснения или уточнения, безусловно, нужно делать Верховному суду. А дело законодателей, может быть, даже предложить этот закон отменить, снять это с повестки дня. Потому что этот закон становится просто аналогом прежних статей об антисоветской агитации, пропаганде и так далее.

Марьяна Торочешникова: Сергей, а что не так в этом законе, чем он вам не нравится?

Сергей Иванов: Смотрите, вот статья 1-я, основные понятия. «Экстремистская деятельность (экстремизм). 1. Насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение целостности Российской Федерации». Это вот статья 278 Уголовного кодекса, предусматривающая наказание до 20 лет лишения свободы плюс пару лет поражения в правах.

Марьяна Торочешникова: То есть фактически здесь дублирование.

Сергей Иванов: Фактически все! Вот я вам приведу очень интересный пример. Что подразумевается под экстремизмом, опять же из определения закона. «Пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходной с нацистской атрибутикой или символикой, до степени смешения». Приведу очень интересные два примера. Во-первых, когда принимался данный законопроект, я спросил: авторы были когда-нибудь возле посольства Южной Кореи в Москве? Там весь забор состоит из свастики, причем натуральная свастика. Что мы будем делать с этим? Второй момент, вообще вопиющие были факты. В Новосибирске лет, может быть, 5 назад, даже, наверное, меньше проводили гонки джипов, и там один участник воссоздал фашистскую танкетку. Он ее воссоздал полностью соответствующей действительности, и на башенке этой танкетки была свастика нанесена. На него завели дело по этому – публичное демонстрирование.

Марьяна Торочешникова: Его признали экстремистом правоохранительные органы?

Сергей Иванов: Совершенно верно. На телеканал, который освещал эти гонки по пересеченное местности, соревнования, завели дело, потому что они публично это демонстрировали. И ролик, который был размещен, было указание убрать его из интернета. Понимаете, до какого маразма можно дойти!

Сергей Беляк: До «Семнадцати мгновений весны» можно дойти.

Марьяна Торочешникова: Вообще, пару лет назад всерьез обеспокоилось руководство многих музеев именно в этой связи, потому что они не знали, что им делать с экспозициями, посвященными Великой Отечественной войне, куда девать все эти штандарты фашистские и форму, потому что на них присутствует свастика. Но это то, что явный такой бред и абсурд. Неужели в этом законе «О противодействии экстремизму» нет никакого рационального зерна?

Сергей Иванов: Все, что есть в этом законе, все есть в законе о противодействии терроризму и есть в Уголовном кодексе. И отягчающие условия, если убийство происходит по мотивам расовой, религиозной вражды и так далее. Все это абсолютно есть! Экстремизм вообще как таковой в наше время – это придание политического и уголовного смысла протестным настроениям в обществе. Вот захотят – признают тебя экстремистом, вынесут тебе официальное предупреждение, не захотят – ничего с тобой делать не будут. А дальше у тебя идет большое поражение в правах, если ты по этим делам где-то был засвечен: не сможешь участвовать в выборах, не сможешь претендовать на занятие каких-то должностей и так далее. Кроме того, вот наша передача, кто-то посчитает, что мы обсуждаем такую тему экстремизма… Вот здесь написано: «Финансирование указанных деяний и иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической, материально-технической базы, телефонной или иных видов связи». То есть я дал вам телефон, вы с моего телефона какие-то темы обсуждали, которые посчитали экстремистскими, и все, я уже ваш подельник, и я буду проходить по этой статье. Это абсурд! Таких вещей быть не должно.

Марьяна Торочешникова: К сожалению, мне не удалось найти в открытом доступе статистику по количеству людей, привлеченных к уголовной ответственности по подозрению в экстремистской деятельности. Но вот Екатерина может нам подсказать, назывались цифры во время обсуждения в Верховном суде проблем, связанных с применением закона «О противодействии экстремизму».

Екатерина Буторина: Во-первых, должна сказать, что 28 июня Пленум должен принять постановление по данному вопросу, и хотелось бы еще уточнить, что не закон «О противодействии экстремистской деятельности» подвергается каким-то сомнениям и обсуждениям, а Уголовный кодекса, и 282-я статья «Разжигание ненависти и вражды в отношении определенных групп, национальностей и по религиозному признаку и социальных групп». Что стало самым спорным в обсуждении – это именно понятие социальной группы. Но статистика совершенно катастрофическая. Если в 2008 году было всего 5 приговоров по 282 статьей УК, то уже в 2010 году мы имеем 161 приговор, и 656 уголовных дел было возбуждено, то есть они еще в процессе расследования. И судьи впервые в новой истории после распада Советского Союза занялись этим вопросом. Раньше это было некоторой превентивной мерой, ну, у нас нельзя заниматься экстремизмом, а по сути сейчас одно дело за другим. В Москве было убито на почве экстремизма – Мосгорсуд дал свои данные – за два года 60 человек, и осуждены 100 человек за экстремистскую деятельность.

Марьяна Торочешникова: Но, с другой стороны, больше возмущение вызывает то, что закон о противодействии экстремизму на пару с Уголовным кодексом применяются в отношении людей, которые вообще не занимаются политической деятельностью, которые являются адептами или последователями какого-то религиозного движения, вполне себе мирного. Очень много таких дел в Татарстане, большая проблема со Свидетелями Иеговы в России в этой связи. И совершенно непонятно, чем руководствуются люди, возбуждающие уголовные дела в отношении этих людей, если они не обладают какими-то экспертными данными, почему какое-то течение можно признавать экстремистским. Сергей, кто занимается возбуждение уголовных дел в таком случае?

Сергей Беляк: Это то же управление, которое занимается «Другой Россией», «несогласными», они же занимаются и религией. И под эту статью, под этот закон подпадают в основном мусульманскпе организации, христианские в меньшей степени. Почему и как они возбуждают, на каком основании, кто дает им идею для каждого случая – остается загадкой. Это либо по заявлению конкурирующей стороны делается, либо по заявлению сумасшедших граждан, таких у нас много, а полицейские не наделены, конечно, знаниями, они обращаются к экспертам так называемым, которые дают свои заключения. Иногда эти эксперты говорят, что нельзя возбуждать, а иногда из каких-то своих соображений… Это не урегулировано законом – к кому и как обращаться, то есть это тайна, покрытая мраком, и это, к сожалению, беда. Мы говорим о религии, а ведь привлекают и музыкантов, и актеров. Вот группа «Барто», Маша Любичева, я ее защищал, за одну из песен ее пытались привлечь за экстремизм – разжигание ненависти к социальной группе, то есть к милиции. И там тоже были привлечены эксперты, филологи, которые исследовали текст песни и пришли к заключению, что, в принципе, нет экстремизма, хотя это была вторая экспертиза.
Я хочу сразу сказать, что совершенно верно, Верховный суд обсуждает сейчас поправки именно к Уголовному законодательству, а ЛДПР предлагает отменить закон. Мы говорим о целесообразности, конечно же, и закона, потому что он дублирует Уголовный кодекс, он дублирует другие законы. Этот закон направлен на оппозицию, на людей, недовольных действующим режимом, действиями режима. Это две разные вещи, но они применяются вместе.