Я долго пытался найти аналог той ситуации, которая сложилась в российском политическом пространстве в связи с событиями на Украине, а точнее — их оценкой. И нашёл: так же, как российское общество раскололо отношение к украинской революции и донецким сепаратистам, французское общество разбило дело Дрейфуса*.

Как нынче в России, так и во Франции более чем сто лет назад ещё вчера соратники посылали друг в друга громы и молнии. «Дрейфусар» — для одной части французов это было презрительной кличкой, а для другой — гордым именем. И наоборот. Шарль Моррас впервые громко заявил о себе именно как об антидрейфусаре. Он полагал, что обличать Дрейфуса и дрейфусаров — дело чести для каждого настоящего француза. А его тёзка, Шарль Пеги, пытался донести до сограждан пламя «дрейфусарской мистики».

«Различие во взглядах на дело Дрейфуса разводит вчерашних друзей и единомышленников, вносит раздор в семьи. Для одних Дрейфус — изменник, враг Франции, а его сторонники — евреи, иностранцы и люди, продавшиеся евреям, чтобы очернить честь французской армии; утверждать, что французский офицер Фердинанд Эстерхази занимался таким грязным делом, как шпионаж, значит клеветать на французское офицерство. Для других Дрейфус — отчасти случайная жертва, на которую пало подозрение только потому, что он еврей и человек нелюбимый, отчасти — жертва злобы людей, действовавших сознательно, чтобы выгородить Эстерхази и других», — читаем мы в статье о деле Дрейфуса.

Дело Дрейфуса раскололо Францию «надвое, на две различные партии, чётко отделенные одна от другой, вполне сложившиеся и профессионально, официально верящие: одна — в виновность, а другая — в невиновность, похваляющиеся своей верой: одна — в виновность, другая — в невиновность», вспоминал Пеги.

В российском обществе так же остро, как события на Украине, не отозвалось ни одно значительное событие: ни война в Чечне, ни августовская война с Грузией. Тогда в одной компании могли собраться как те, кто оправдывал Россию, так и те, кто её осуждал. Они спорили друг с другом или просто не затрагивали больной вопрос. Мало ли тем для общения?

Карикатура Каран д’Аша «Семейный ужин», 14 февраля 1898 года. Вверху: «И главное, давайте не говорить о деле Дрейфуса!» Внизу: «Они о нём поговорили…»

Сегодня всё не так. «Бандерлоги избегают общения с «ватниками» и наоборот. Нация, мыслящая её часть — те люди, которые не довольствуются похлёбкой, сваренной на информационной кухне российского дисциплинарного санатория, раскололась. И треснул русский мир напополам. Разлом всё ещё дымит… Те, кто не мыслит, воспроизводят бред российского телевидения. И Бог с ними. Обывателю уже приедается украинская тема. Оно и понятно — цены взлетели. Да и французским виноделам и крестьянам изначально было наплевать на дело какого-то еврея Дрейфуса. Историю изучают по реакции на событиях тех, кто вырабатывает смыслы.

Откровенно говоря, мне всё равно, как оценивают Майдан и его последствия разного рода позёры, любители вечеринок и вечные обитатели фейсбука. Но вот то, что пришлось разругаться или просто разойтись с некоторыми людьми действия, меня печалит. Принято считать, что оценка Майдана стала показателем того, кем человек или политическая организация являются на самом деле. С одной стороны, так оно и есть. Но с другой — в России киевский Майдан поддержали самые разные люди: от националистов-расистов до либералов с двойным гражданством. Да сами по себе события на Украине весьма сложные. Их невозможно оценить однозначно и безапелляционно.

Я совсем не переживаю, что окончательно разошёлся, например, с Лимоновым. Этот человек любит в политике только себя самого. Для этого Нарцисса главное постоянно быть в центре внимания. Вещать. А что вещать — не так для него и важно. Он столько раз менял свою позицию, что перестал быть интересным. То он с националистами, то с левыми, то с либералами, то опять с националистами, ещё и под имперским флагом, то вновь с левыми, предлагая им поддержать его оригинальный клич «Всё отнять и поделить!». Нынче он вообще решил, что «оппозиционная деятельность внутри России откладывается», она заморожена, ибо «война в Донбассе определяет русскую политику». Браво!

Под стать вождю и некоторые его соратники, которые, сидя в Москве или в Петербурге, кричат о солидарности с ДНР, ЛНР и прочим «русским миром». На этом фоне даже истеричный Дугин кажется верхом последовательности. Он как воспевал «солнечного Путина» (к сведению — существует ещё и «лунный Путин», которого Дугин не одобряет), так и сейчас молится на него.

Лимонов не интересен. Он флюгер. А его соратники даже не забавны. Это какие-то карьеристы в рамках своей субкультуры под названием «партия “Другая Россия”». На них можно внимания не обращать.

Но ведь есть в лагере борцов за «Новороссию» и те, кто в принципе «наши». Они против неолиберализма и либерализма в целом, за социальное государство, против превращения людей в планктон и потребителей, за восстановление индустрии и возрождение морали производителя, против кредитного рабства и ростовщической системы как таковой. Они прекрасно осознают, что война между Украиной и Россией — это трагедия восточного славянства, но её виновниками считают не Путина, а исключительно США, ЕС и их украинских марионеток.

В философии и психологии есть такое понятие, как апперцепция восприятия. Оно раскрывается очень просто: мы видим то, что хотим видеть. События на Украине настолько неоднозначные, что отвечают на любой запрос.

В наше время картинка явления часто вытесняет в сознании его суть. А украинская революция поставляет в информационное пространство самые разные образы. И они, образы эти, закрывают суть этого грандиозного события, а она, суть эта, кроется не столько в политике, сколько в метафизике. Рассуждая о соглашении с ЕС, новом составе Верховной рады, бизнесе Петра Порошенко и прочей политической пене, которая рано или поздно осядет, мы забываем о метафизической жертве, принесённой украинским народом ради того, чтобы стать нацией.

Мистическая суть Майдана и всей украинской революции гораздо важней, чем то, кто стал депутатом Рады. Конечно, противно, что в Раде заседают бляди, которые приезжают в этот представительный орган в дорогой шубе и сопровождении охранников, похожих на «хохлов» из фильма «Брат-2». Но кто сказал, что украинская революция закончилась?